Мы пропустили уже две весны. Одну, когда случился масштабный лакдаун, вторую отобрала у нас война. И тогда, и сейчас едва видны яблоневые цветы и едва различимы их оттенки седого. Незамеченными остались березы, невзирая на цыганские серьги, и птичьи прилеты. Мы теперь в ужасе от прилетов во Львове, Одессе, Заречном, Попасном, Изюме. Многого боимся, в том числе и тишины.
В городах, переживших авианалеты, раздается гул. Громыхают надорванные крыши, двери, медные и фанерные листы. Из домов, пробитых ракетами насквозь, доносится вой. Злостно разгуливают сквозняки посреди когда-то сытных кухонь, сонных спален, коридоров и чудом сохранившихся шкафов. Оттуда, где жарили к ужину картошку, смотрели перед сном семейные фильмы, играли с детьми в «Каркассон».
Пасха в этом году тихая, апрель зябкий, вот только любовь и дружба остаются всеобъемлющими. Поразил рассказ одного парня, выбравшегося с мамой из Мариуполя. За несколько дней до войны ему исполнилось 17 лет. Лучший друг Димка подарил компьютерную мышку и шоколад. Мышка оказалась верткой и очень удобной, а сладость он съесть не успел.
В убежище собралось 164 человека. Из них – 53 ребенка. Волонтеры до первых бомбежек успели закинуть пару ящиков «кока-колы», лаваша, шпротов и конфет. Вот только дети, всегда любившие газированные напитки, просили обычной воды.
Последнюю неделю жили впроголодь. Лаваш покрылся плесенью. Шпроты без хлеба – не еда. Спасали карамельки, маленько притупляющие голод. Шоколадка лежала нетронутой. Юноша дал себе слово: если останется живым, съест ее со своим другом.
Дни тянулись вечность. Бомбы падали каждые девять секунд. В редкие минуты затишья готовили на мангале. Дровами служили яркие детские стульчики и столики из разгромленных яслей. 15 марта объявили зеленый коридор. Они сперва отправились в Кропивницкий, затем в Винницу, Сокаль и Берлин. С собой – документы и плитка в рюкзаке:
– Ведь пообещал съесть шоколад с Димкой! Даже, если встретимся спустя тысячу лет.
Не хватит слов, чтобы описать материнскую любовь. Одна женщина ходила под артиллерийскими обстрелами, чтобы купить своему ребенку груши. Вторая укладывала дочку в лыжном костюме под стол, а сама нависала над ней с иконой. Третья с грудничком и пятилетним отправилась в магазин за подгузниками. Дома оставить не рискнула, вдруг, прилет, вот только в супермаркете началась давка. Оголодавшие люди сметали с полок все. Чтобы не затоптали детей, была вынуждена младшего положить на кассовую ленту, а старшего приставить рядом сторожить. Сама побежала между рядами с криком: «Пропустите, мне только кашу и памперсы». Слава Богу, пропускали.
Любовь невозможно победить ничем. Ни бомбами, ни ракетами, ни залпами из градов. Чем больше в нас стреляют, тем сильнее мы любим. Мужей, родителей и детей. Небо и сады. Поля и горы. Воздух, напитанный яблоневым цветом, и друзей, с которыми так хочется разделить блокадный шоколад.
